На прошлой неделе в двух номерах Известий – 26 и 27 февраля – было опубликовано интервью Никиты Михалкова, где он – с небывалой доселе откровенностью – прокомментировал главные сплетни и слухи в свой адрес. Композитор Александр Журбин ответил на обвинения в клевете.
На вопрос обозревателя Елены Ямпольской: “Откуда взялся слух о вашей якобы нетрадиционной сексуальной ориентации?” – Михалков, в частности, ответил: “Господин Журбин рассказывал, что он лично поставлял мне мальчиков в своей квартире в Нью-Йорке…”. Через несколько дней редакция получила от композитора Александра Журбина открытое письмо Никите Михалкову с пометкой: “Прошу опубликовать как можно скорее”. Что “Известия” и делают, одновременно предоставив кинорежиссеру право ответной реплики.
Открытое письмо Никите Михалкову от Александра Журбина
Господин Михалков!
В номере “Известий” от 26 февраля 2008 года опубликовано ваше интервью, которое содержит порочащую меня информацию.
В частности, вы утверждаете, что я распространяю сведения о вашей нетрадиционной сексуальной ориентации, что я якобы утверждал, что “поставлял вам мальчиков в своей квартире в Нью-Йорке”…
Заявляю официально, что все это клевета, я никогда ничего подобного не утверждал и не произносил. Ваша сексуальная жизнь меня совсем не интересует.
Требую немедленно публично извиниться и признать, что все это ложь. В противном случае я буду вынужден обратиться в суд и потребовать компенсации за нанесенный мне моральный ущерб.
Композитор Александр Журбин
Никита Михалков: “Извиняться мне не в чем”
Господин Журбин!
Редакция газеты “Известия” по Вашей просьбе любезно предоставила мне возможность ознакомиться с Вашим открытым письмом. Откровенно говоря, я немало удивлен Вашим легкомыслием, и вот почему. В моем интервью было сказано просто “господин Журбин”. Но не “композитор Александр Журбин”. Тем самым Вы либо – по какой-то неведомой мне причине – настолько переоцениваете значимость собственной личности, что даже не предполагаете, будто в прессе могут упомянуть какого-то иного Журбина, и это, на мой взгляд, слишком самоуверенно. Либо Вы не допускаете мысли о том, что подобные гнусности может распространять какой-то другой Журбин, – это слишком самокритично. Я все же склонен предположить, что Вы находитесь во власти первого заблуждения. Однако, как бы то ни было, я действительно имел в виду именно Вас.
Примерно четыре года назад в Москве проходила Неделя французского кино. В день ее открытия, после фильма, Вы посетили некий коньячный коктейль, а затем, видимо, несколько разгорячившись, переехали с компанией в ресторан “Пушкин”. Рядом с Вашим столиком, в другой – тоже приехавшей с этого коктейля – компании сидела моя приятельница, переводчик с французского. Она-то и позвонила мне, услышав из Ваших уст леденящую женскую душу историю о том, что нетрадиционная сексуальная ориентация Н. Михалкова – отнюдь не просто слух, но чистейшая правда. Н. Михалков-де неоднократно, приезжая в Нью-Йорк, останавливался в Вашей квартире и устраивал там “кастинг” молодых мальчиков, которых Вам лично приходилось Н. Михалкову поставлять. Причем подробности Вашего рассказа были вполне виртуозны.
Находясь совсем рядом с “Пушкиным”, в своей студии, и не веря своим ушам, я, не отключая мобильника, сел в машину и через пять минут был в прихожей ресторана. Через стекло я увидел, как Вы сидите в окружении пяти или шести молодых особ (надо признать – женского пола) и, подобно Ивану Александровичу Хлестакову, с убедительностью, достойной артистов МХАТа лучших времен, рассказываете про меня удивительные небылицы. Все бы ничего, если бы небылицы эти не были столь гнусны. Причем, заметьте, исходили они от первого лица, от свидетеля и участника “событий”. Как же тут не поверить?
Когда разговор от квартиры в Нью-Йорке плавно перешел на Вашу московскую квартиру, куда можно отправиться продолжить вечеринку, я отключил мобильный. Честно говоря, г-н Журбин, мне стоило больших усилий не войти в ресторан и не увидеть, как Вы быстро трезвеете. Поскольку, как Вы сами понимаете, хотя я неоднократно бывал в Нью-Йорке, но не только никогда не посещал Вашей квартиры, но и Вас лично видел лишь однажды – в ресторане “Самовар” за фортепьяно, где Вы, видимо, зарабатывали на оплату той самой квартиры, в которой мне так и не довелось побывать…
Однако в зал “Пушкина” я не вошел, удержался. Уж больно лакомый кусок для светской хроники. Произойди все это полтора века назад, я бы, не задумываясь, дал Вам пощечину, вызвал на дуэль и постарался не промахнуться. Боюсь только, полтора века назад наши пути едва ли могли пересечься…
С течением времени горячее желание дать Вам в тыкву остыло и прошло. Сам человек выпивающий, понимаю – чего не набуровишь под коньячными парами, да еще в такой зажигательной компании. Потому, отвечая на вопрос журналиста “Известий”, я ничего не уточнял. Просто некто г. Журбин. Но Вы сами “всплыли” – видимо, забыв от долгого пребывания в изгнании за рубежом старую русскую пословицу “На воре шапка горит”. Потому извиняться мне, как Вы сами понимаете, перед Вами не в чем. А призыв защитить Ваше достоинство считаю преждевременным. Сами подумайте – сложно защищать то, чего нет. Потому за давностью времени и с учетом того, что Вы – своим открытым письмом – обнаружились и, подобно унтер-офицерской вдове, сами себя высекли, претензий к Вам не имею и в суд подавать не собираюсь.
Никита Михалков
